|
Милая в Цветах на небосводе. Милая в цветах на небосводе, Облако не затуманит взгляд Глаз твоих в безумном переплете Страха и любви в одном полете, Страсти, теплоты и забытья. Так было в понедельник, а в четверг Ты со мной простилась навсегда, Чтоб не привыкнуть к нежности моей, Чтобы потом не быть обузой мне, Чтоб никогда не полюбить меня. Спасибо
жизни говорю
Спасибо жизни говорю, когда со мной родная, Спасибо жизни, я твержу, что создала тебя, Спасибо жизни, я шепчу, когда тебя ласкаю, Благодарю за те глаза, что смотрят на меня. Благодарю, что я пою, За то, что сонм военных Не нарушает жизнь мою, и дуракам назло За то, что правду говорю, Я, не боясь презренья, Благодарю, благодарю, за все благодарю. Не сейчас Не сейчас, не сейчас, но потом, но потом Верю я, верю я, что мы будем вдвоем. И сольемся в одном мы теченье за час, И останемся только вдвоем… не сейчас. Ты сидишь у окна, вышиваешь мельком, Он, уверенный, за столом. Я тишком у стены, мне - не мой этот дом, Он нам крутит кассеты свои. Ты довольна, но все же бросаешь тайком, Иль мне кажется, взор затаенной любви. И никак не понять, Почему мы опять Не вдвоем, не вдвоем. Не сейчас, не сейчас, но потом, но потом Верю я, верю я, что мы будем вдвоем, Не сейчас… Мы не можем не лгать, жизнь не крутится вспять, И не будет опять как тогда. Вот бы снова начать – но пора уже спать, И я молча бреду со двора. Не сейчас, сейчас, но потом, но потом, Верил … я, …верил я… …………………………………………. Мы не будем никогда уже вместе… Танец Я видел блеск золотых подков, Пропало привычное равновесье, Поток лучей из твоих зрачков Меня подхватил и вознес в поднебесье. Танец, бешеный танец, Танец головы, и рук, и плеч, и ног, и ресниц… Танец, изумительный танец - Это сплетенье душ, переплетенье лиц. Кружился дом, Кружился мир… За окном Потоки автомашин Не нарушали пир, Это я один Пью, (Я в аду или в раю - Дегустатор вин). Телефонные звонки Не мешали ни нам, ни Этому нагроможденью чудес, - Это сказочный лес. Ты заснула, не сомкнув глаз И видела сны: Мягкое круженье волны Повторяло движенья твои, Уносило мысли твои, - Это улыбка судьбы. Танец, бешеный танец, Танец головы, и рук, и плеч, и ног, и ресниц… Танец, изумительный танец - Это сплетенье душ, переплетенье лиц. Когда я очнулся и собрал Осколки мандариновой скорлупы, Я знал, Что это нельзя повторить, Такого просто не может быть, - Это подарок судьбы. Танец, бешеный танец, Танец головы, и рук, и плеч, и ног, и ресниц… Танец, изумительный танец, - Это сплетенье душ, Это сплетенье душ, переплетенье лиц. Запах флоксов Запах флоксов околдовал, Он всколыхнул, он пробудил воспоминаний шквал. Запах флоксов – вдруг воскресил во мне, - Что помнил я о том далеком дне. Вот опять я иду, вот опять я иду по дорожке садовой, И цветы-великаны обступили кружа, Открывается дверь, открывается дверь на веранде знакомой, И красивая мама окликает меня. Куда же нас уносит время – Корабль глупости людской. Мы не знаем дорог, - мы заблудшее племя, И лишь в детстве нам ведом покой. Запах флоксов околдовал, Он опьянил меня, Он оживил меня И радость даровал, Запах флоксов – Как сладко вспомнилось: Поселок, дача и лица овал. В песочнице любимые игрушки, Тоннели, переходы, города. Сгустились тучи… и, наверно, не было мне лучше Чем пред грозой в песочнице тогда. Зачем же нас уносит время В ночах любви и в суете! Мы не знаем дорог – мы заблудшее племя… И лишь запахи флоксов – все те! Море Долго- долго будет сниться небо звездное над морем, Я плыву под этим небом –я, ласкаемой волной, Ты плывешь со мною рядом – загорелая брюнетка. Мы подвластны этим волнам, этой соли водяной. Море, море, море, море – Ласковый и нежный зверь! Море, море, море, - Как же без тебя теперь! Море, море, море, море, - Набежавшая волна, - Море, море, море, Скрыла тайну нашей ночи она. Как мы долго, долго плыли, Как рапанов наловили, Как потом в котле варили, И как мне попался краб, Как любили под луною, Под безстыжей, озорною, И потом как оказалось, что Давно друг друга ищем мы. Море, море, море, море – Ласковый и нежный зверь! Море, море, море, море, - Как же без тебя теперь! Море, море, море, море, - Набежавшая волна, - Море, море, море – amore – Скрыла тайну нашей ночи она. В этом мире, в этом море, - Вот такие, брат, дела, Затерялись, как в морском просторе, Наши мысли и тела, И, быть может, умирая, Вспомним эту ночь, родная, Как под южным звездным небом нас Окутало морской волной. Море, море, море, море, - Набежавшая волна, - Море, море, море, - amore- Скрыла тайну нашу она. Новомихайловск Солнце садится в пьяное море, Бархатный берег оттеняет закат. Новомихайловск – лагерь «Политехник» Усталыми волнами провожает ребят. Шар прикоснулся серебряной ряби, Новая песня родилась тотчас, Бронзовые девушки захлопали глазами, Ведь сегодня будут танцы в последний раз… Бронзовые девушки захлопали глазами, Только шар уже скрылся, скрылся с глаз. И осталось на море, и осталось лишь в сердце Ощущение солнца, тепла и любви. Так бы по жизни плыть бы, не заботясь, Отдаваясь истоме закатной зари… Новомихайловск – лагерь «Политехник», Будут новые девушки в ожиданьи любви… Новомихайловск – лагерь «Политехник», Будут новые девушки в ожиданьи любви. Серебряная луна Юность пронеслась – и не заметили, Молодость прошла, взмахнув, как бабочка, крылом, Старость впереди, - по сорок мы отметили Здесь на юге солнцем, морем и сухим вином. А на море, а на море Вспоминать мы будем вскоре Хор цикад и мотыльковый хоровод, И в последнем нашем споре Вспоминать мы будем море, Тот волшебный при луне ночной поход. Ай, серебряная луна, ай, серебряная вода, Ай, серебряный берег моря в этом свете, Ай, серебряные глаза и серебряная борода – Мы одни с тобой в серебряном расцвете! Женщина под сорок – лучше нет тебя, Тебе другие и тридцатки не дают. Не глядишь с укором, ты поняла меня, Любя таким, как есть, как я тебя люблю! Мы с тобой теперь на море, - Вспоминать мы будем вскоре Хор цикад и мотыльковый хоровод, И в последнем нашем споре Вспоминать ты будешь море, Тот волшебный при луне ночной поход. Ай, серебряная луна, Ай, серебряная вода, Ай, серебряный берег моря в этом свете – Мы одни с тобой в серебряном расцвете! Ай, серебряная луна! Ай, серебряная вода! Ай, серебряный берег моря в этом свете! Мы одни с тобой в серебряном расцвете!!! Розы Анжелики Я не мог тебя увидеть, Своим присутствием обидеть, Я букет поставил в вазу На лестничной площадке на полу И позвонил два раза – И вниз спустился сразу, И вспоминать теперь об этом не могу, И вспоминать теперь об этом не могу. Розы Анжелики – Как вы были невелики. Ты вдыхала свежий запах на праздничном столе – И вспоминала обо мне. Невстреча не была последней, А встреча не была развязкой – С Силой нас тянуло летней, - И простила измену ты мою, А потом такое было, Что бывает только в сказке, Что вспоминать теперь об этом не могу, Что вспоминать теперь об этом не могу. Розы Анжелики – Как вы были невелики. Я вдыхал ваш свежий запах, я нес тебе букет, Я нес тебе букет. Сетуан А где-то есть бухта Сетуан, А где-то есть нужные слова, А где-то я оставил кусочек себя, Вот такой уж я болван. А где-то люди почти не спят, Не то, чтобы пьют, а так - поют, И не дождавшись до конкурса, Теряют голоса. А где-то люди вообще не спят, Не то, чтобы пьют, а так - говорят, И мало им - двадцать четыре часа, Вот такие чудеса! Ах, Сетуан, ах, Сетуан! Быть может, я болван, а может – пьян, Но я не понимал до этой встречи ничего… Что можно полюбить так горячо. А где-то ребята встречают рассвет, И саксофон одиноко зовет, И если в беду попадет поэт, - Под окнами больничными хор поет. А где-то мне будут рады всегда, Куда не придешь – тут и твой дом, А где-то есть бухта Сетуан. Споем, еще раз споем! Ах, Сетуан, ах, Сетуан! Быть может я болван, а может пьян, Но я не понимал до этой встречи ничего… Что я вас полюблю так горячо! Письмо из самолета Хабаровск – Санкт-Петербург Из Питера в Хабаровск – пятнадцать часов, А назад – всего лишь час один. Стюардесса милая улыбки раздает, Угощает, потчует яствами. Господи, Господи! Сохрани, Долететь бы до Питера что ли, Что-то мне страшно… с такой высоты, Впрочем, на все Твоя воля. А в Хабаровске остался верный Вячеслав И тем больше любимых, чем ближе к морю. Благодарю Тебя, Отче, что за четыре дня Я влюбился в этот край, залитый кровью. Я оставил на море тех, кого полюбил, Помню, как провожали из Ванино… Дорогие, любимые, я никого не забыл, Со слезами я всех вспоминаю вас. «Ананасы в шампанском» и со слезой, Галка, милая, как же ты «обернуться» успела, «Сетуан» на перроне, и Виталий – герой, За кальмаров спасибо отдельное. Не забуду я Сашку – остряка, Леонидыча, конечно, с Михалычем, Баньку, икру, и лабать до утра, Помолиться с Иваном Степанычем – Доброй души простой человек, Дай, Бог, нам и с тобой еще встретиться, Посидим, помолчим и помолим о тех, О своих, о жене и о детушках… Ну, а Сашка – ты весь зал покорил, Отыграл с листа, как положено. А потом на прощанье ты меня напоследок добил, Снарядив банкой крабов мороженных. Господи, Господи! Сохрани. Долететь бы до Питера что ли… Дай же им, Господи, дай же им много любви, Впрочем, на все Твоя воля. Я оставил у моря тех, кого полюбил, Помню, как провожали из Ванино… Молитва об Окуджаве. Упокой, Господи, раба Твоего Иоанна! Я сегодня узнал, что второй уже год согрешаю, Прости, Господи, о нерожденном Борисе молюсь. Отнеси все мольбы об усопшем рабе Иоанне. Булат Шалвович, я пред вами клонюсь. Упокой, Господи, раба Твоего Иоанна, Прости согрешения и прегрешенья его, Отведи ему место на лоне Авраама, Спаси и помилуй за чудные песни его. И пусть слушает он, наверное, самую лучшую Эту новую песнь на той неземной стороне, И в Небесных чертогах райское пенье слушает За любовь и смирение, что пробуждал во мне. Его ласковый голос для нас был гласом священника, В то безбожное время к совести нашей взывал, Без надрыва Володи, без злобы, без осуждения Сам, не зная Христа, нас для Господа уберегал. Не о тех он пел, что кричали: «Россия! Россия!!», « До свидания, девочки», - крикнув под грохот сапог, Шли, как Ленька Король, отдать души за други…, Спаси их И спаси и помилуй раба Иоанна, наш Бог. За любовь к белой маме, голубушке, за чувства братские, За Веру, Любовь и Надежду – помилуй его! За смирение до муравья менестреля арбатского, За открытую дверь его дома спаси его. Упокой, Господи, раба Твоего Иоанна! Прости согрешения и прегрешенья его. Отведи ему место на лоне Авраама, Прости и помилуй за чудные песни его. И пока ярок свет, пока земля еще вертится Дай по слову его то, что каждому должно дать, Как о нем не забыл, как призвал к Себе перед смертию, Так помилуй и нас в час, когда придешь забирать. И пусть девочка плачет, но шарика ждем возвращения, На последнем троллейбусе нас умолим сохранить, Царь Небесный пошлет нам прощение за прегрешения, А иначе, зачем на земле этой бренной нам жить. Упокой, Господи, раба Твоего Иоанна! Прости согрешения и прегрешенья его. Отведи ему место на лоне Авраама, Спаси и помилуй за чудные песни его. 13. Покаянный Крестный ход Как из града стольного старым трактом Царским Увозили мучеников в Екатеринбург – От Креста Поклонного Крестным ходом Царским Крестоходцы вышли в путь, оставив Петербург. Покаянный Крестный ход – Где же русский народ? Только девять молодцов – За Царя, за Христа – бойцов. Как Царя последнего, за народ закланного, Чернь неблагодарная оскорбляла всласть – Так и покаянников, за народ молельников С крестами и с хоругвями не пущала власть. Покаянный Крестный ход – Где же русский народ? Только десять молодцов – За Христа, за Царя – бойцов. Как Царя священного предало священство, А потом ни армия, ни народ не спас – Так теперь священники отвергли покаяние: «Хватит, мол, нам каяться, - нет греха на нас». Покаянный Крестный ход За весь русский народ – Он упросит Царя Отмолить наш народ у Христа. Он упросит Царя Отмолить наш народ у Христа. Но и за десять верных чад нас Господь накажет Ни огнем и серою, а гладом и войной. Вот, тогда опомнимся и запросим даже Даровать нам вновь Царя и мира над страной. Патриарх объявит пост по Руси трехдневный… На молебне – весь народ, Господа прося, И Присноблаженную, и зверски убиенных Прекратить войну и мор – и даровать Царя. Прекратить войну и мор - и даровать Царя. В покаяньи весь народ На колени падет И умолит Христа, Нас простить и послать нам Царя! И умолит Христа, Нас простить и вернуть нам Царя! Матерь Божия Ченстоховская Матерь Божия – Ченстоховская, Ты меня, грешного, прости, На путь правды приведи. Матерь Божия – Ченстоховская, Не изгладить ран Твоих, Чтоб мы помнили о них. Матерь Божия – Ченстоховская, Темный лик Свой просветли, Землю русскую спаси. Матерь Божия, Вымоли нам русского Царя, Вымоли прощение греха – Обетопреступления. В страшный восемнадцатый год Все мы - русский народ, Как иуды, предали Царя, И Семью, и Наследника. Вот за этот страшный наш грех До сих пор - епитимья на всех. Наше покаянье прими И у Бога прощенья изпроси… Наше покаянье прими И у Сына прощенья изпроси. Матерь Божия – Ченстоховская, Ты сокрыта была двадцать веков – Изпросить нам прощение грехов. Верим, нас по молитве Твоей Бог помилует, Милующий, - Вместо глуповских правителей Царь возсядет, Удерживающий! Вместо глуповских кривителей Царь возсядет, Удерживающий! Матерь Божия – Ченстоховская, Вымоли у Бога Отца Русским Православного Царя. Вымоли у Бога Отца Русским Православного Царя! «Боже, Царя верни! Сильный, державный…» Богоматерь Ченстоховская, О нас заступи! Мученик Григорий. Благослови меня, Господь, Поведать, что сердцу дорого, Как изцелил меня Господь По молитвам Григория Новаго. Мученик Григорий, мученик Христов, Прости нас, убогих, друже Царев. Николай Гурьянов твой образ почитал, Нас, неверов, назидая, к совести взывал. Это было в две тыщи четвертом году, я скитался по стройкам рабочим. Разбивая кувалдой глухую стенУ, по пальцам попал невзначай. Что же делать, ведь палец распух, почернел, раны нет, а раздуло – нет мочи? Что же делать? - должно быть, опять не у дел, - без копейки хлебать голый чай. Дома близкие начали охать, вздыхать, горевать, как помочь в моем деле, - Отправляйся наутро к врачу, говорят, коль работать теперь нету сил. А что врач? Чем же сможет он делу помочь? Тут я вспомнил: назад три недели От малОго ушиба весь локоть распух – я Наследника в тот раз молил. Постепенно меня тогда Бог изцелил, и теперь все такая же травма - Как Наследник страдал от внутренних ран, мне приходится нынче страдать… И подумалось мне: «А кого выбрал Бог, изцелить Цесаревича рану?» «Он, единый, Григорий Распутин, помог – И врачи не могли то понять!» И тогда я впервые в жизни своей Дерзновенно к нему обратился: «Святый, мучениче Григорий, святый мученик Христов, Прости меня, если можешь, друже Царев. Прости ты меня за всю клевету, что я, вторя врагам, тебя хулил, Умножая на святость и на Бога хулу, - я в неведеньи это творил. Мученик Григорий, Господа умоли, Как Наследника престола и меня, грешного, изцели.» А наутро, Бог свидетель, - не лгу, боль утихла и опухоль прошла! Слава Тебе, Господи, за дивные чудеса! Слава Тебе, Господи, за дивные чудеса! Мученик Григорий, мученик Христов, Прости нас, убогих, Друже Царев! Николай Гурьянов твой образ почитал, Нас, неверов, назидая, к совести взывал! Царицы верная подруга Подруга лучшая Царицы, Слуга послушная Царя В бурлящем море голубицей Любовь и верность пронесла. Когда пробил предсмертный час России, Россия отреклася от Царя, Тебя, больную, с Царским домом разлучили, Чтоб на земле не увидаться никогда. А ты же никого не осудила: «Что ж – воля Божья, так дано», - С терпением ты все переносила – И униженья, и тюремное житье… То было вовсе не житье, А безконечное мученье – Плевки в лицо под оскорбленья, В тарелках – битое стекло… Тюремщик пред толпой осатанело Сдирал рубашку, насмехаясь, говорил: «Вот эта – хуже всех. Вон от разврата отупела…» Об оргиях с Царями все бубнил… и по щекам лупил. О, как все это, Даже с Божьей помощью, Калека-дева вынести смогла, Сказала где-то Потом уже: «Почему-то я не умерла». Но вот последняя тюрьма. Ночь пред расстрелом. Блаженного с надеждой вопрося: «Отпустят ли меня?», - ответ уразумела, Что: «Если Бог простит, отпустят, да» Тогда ты к Богу Начала стучаться, Прощения отчаянно прося. Тебя в подмогу Иоанн Кронштадтский Отмаливал, прошенья вознося, - Царицы верную подругу, Чтоб чудом казни избежать, И про Семью чтоб и про Друга В изгнаньи правду разсказать. Царицы лучшая подруга, Царя послушная слуга, Ты всех Их и Царева Друга Не предала! Не предала! Покаянный молитвенный ход Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных. Простите меня, казаки И ты, Людмила, прости, Что не имею любви, Даже ни капельки. Только сердце болит за страну, За землю и за народ. Пока мы с собой не в ладу – Враг нас, поганый, бьет. Покаянный молитвенный ход – Это не горстка людей, Это молитвенный мост Через всю страну… Это молитвы людей, Тех, в ком совесть живет, Тех, кого Голгофская бойня жжет, Как если б его жену И детей… Покаянный стодневный ход – Немощной, но Царский редут… Уж, мои ли то ноги идут – То Царь наш с нами идет! Покаянный молитвенный ход – Это – через «не могу», Но снова встаю и иду, И Господь наш с нами идет. Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй наш, грешных. Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных. Белая Холуница Это было давно, Было в нашей стране: Свирепствовал голод на Вятке. В деревне одной Трех малых детей Изрубил отец на куски. И в безумье своем Он отбросил топор, Затопил свою печку пожарче, И, скрывая следы, Все парные куски Истопил своих чад во печи. Белая Холуница – Будем же вместе молиться, Чтобы нам – детоубийцам У Господа прощенья изпросить. И когда дым пошел, То увидел народ Трех младых голубков, воспарявших, - Души агнцев триех, Души мальчиков тех Из печной вылетали трубы. Это страшная правда, Страшно, друзья, Страшно нам деток горящих, Но взглянем на себя… И опустим глаза… Страшнее еще - сами мы. Тот, в безумие впавший, убивший ребят, Изнемог от детишек, кричащих, А мы, убивая в себе своих чад, Не найдем оправданья вины! Белая Холуница – Станем же, сестры, молиться, Чтобы нам, детоубийцам, У Господа прощенья изпросить. Мы, предавши Царя, Увлеклись сатаной В тяжкий грех человекоубийства. Не рождала земля До поры страшной той Детоубийц–матерей. Но открыв слезам дверь За грехи пред Царем, Нам открылся и грех детоубийства – С покаяньем теперь Ежегодно идем В крестный ход за убийство детей В Белую Холуницу. Будем же, братья, молиться, Чтобы нам, детоубийцам, У Господа прощенья изпросить. Белая Холуница. Станем же вместе молиться, Чтобы нам, детоубийцам, У Господа прощенья изпросить. Русь, воскресшая Русь! Красавица, девица-Русь Шла по дороге прямой, Платочки ее Марусь Ласкали ей взгляд красотой. Русь, девица-Русь, Русь, матушка-Русь, До паденья на дно как была хороша, Я же судить не берусь. Красавицу девицу-Русь Обманул обольститель злой, Споткнувшись об берег крутой, Полетела на дно головой. Дно, станция Дно – Ты наш вечный позор, Здесь пленили Царя, Здесь погибла страна. Но Всемогущий Господь Может погибших взыскать, И вот уж от самого Дна Русь начала возставать. Дно, станция Дно – Крест покаянный стоит, И тот, кто Царя и Бога чтит, Каются здесь давно. Русь, бабушка-Русь, Согбенная от грехов, Покаянием вместо минувших родов Свобождается здесь от оков. А я в буфете на станции Дно О покаянии песни пою. И слезы текут по щекам горячо У той, что хулила Семью только что! Русь, воскресшая Русь! Твою тайну понять не берусь – Как ты от самого дна Возстала, и снова жива! Как ты от самого Дна Воспряла, и снова жива! |